1. Главная
2. о Боге и Церкви...
3. Библия / Толкование / Новый Завет
4. Беседы на послание к Филиппийцам / святитель Иоанн Златоуст
5. Беседа 10

Беседа 10

святитель Иоанн Златоуст / Беседы на послание к Филиппийцам / Беседа 10

---

---

Фил.3:1–3. Впрочем, братия мои, радуйтесь о Господе. Писать вам о том же для меня не тягостно, а для вас назидательно. Берегитесь псов, берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания, потому что обрезание – мы, служащие Богу духом и хвалящиеся Христом Иисусом, и не на плоть надеющиеся. 

Обрезание плотское и духовное. – Любовь к деньгам убыточна. – Против роскоши. – Бедность – залог царствия. 

1. Когда печали и заботы чрезмерно угнетают душу, то отнимают у нее силу. Потому-то Павел и ободряет филиппийцев, которые находились в великой печали. А печалились они потому, что не знали, каковы обстоятельства Павловы; печалились потому, что почитали его умершим, (печалились) о проповеди, – об Епафродите. Итак, сообщая им обо всем этом удовлетворительное известие, он и присовокупляет: «Впрочем, братия мои, радуйтесь». Теперь, говорит он, вы не имеете причины печалиться: Епафродит, о котором скорбели, с вами, с вами же и Тимофей, и я иду, евангелие преуспевает. Чего же недостает вам? «Радуйтесь». Галатов (апостол) называет чадами (Гал. 4:19), а этих братьями. Когда он хочет или исправить что-либо, или показать особенную любовь, то называет чадами; а когда беседует с большим почтением, то называет братьями. «Впрочем, братия мои, – говорит он, – радуйтесь о Господе» (Фил. 3:1). Хорошо сказал: "О Господе", а не мирской (радостью), потому что последнее не значит радоваться. Самые скорби за Христа, говорит (апостол), заключают в себе радость. «Писать вам о том же для меня не тягостно, а для вас назидательно. Берегитесь псов» (Флп.3:1–2). Видишь ли, как он предлагает совет не в начале, а тогда, когда много похвалил их, когда почтил их, – тогда это делает, и опять хвалит. Так как его речь кажется жестокой, то он отовсюду и прикрывает ее. 

Кого ж он называет псами? (В Филиппах) были некоторые, на кого он намекает во всех посланиях, – иудеи мерзкие и гнусные, корыстолюбивые и властолюбивые, которые, желая отторгнуть многих из верующих, проповедовали и христианство и иудейство, искажая Евангелие. Так как трудно было распознать их, то (апостол) и говорит: «Берегитесь псов». Иудеи уже не чада. Некогда назывались (псами) язычники, а теперь они; почему? Потому, что как язычники были отчуждены от Бога и Христа, так и они отчуждены ныне. Этим показывает их бесстыдство и наглость, и великое удаление от чад. А что язычники некогда назывались псами, – послушай, как говорит хананеянка: «Так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их» (Мф. 15:27). А так как и псы бывают при столе, то чтобы они (иудеи) лишены были и этого, (апостол) присовокупляете причину, но которой и отчуждает их, говоря: «Берегитесь злых делателей» (Фил.3:2). Достойны удивления слова: «Берегитесь злых делателей»: они действуют, говорит, на зло, и действование их гораздо хуже самого бездействия – они расстраивают благоустроенное. «Берегитесь, – говорит, – обрезания". Обрезание у иудеев считалось важным, ему уступал и закон, и суббота была ниже его; для совершения обрезания нарушалась и суббота, а для соблюдения субботы никогда не нарушался (закон) обрезания. Обрати внимание на домостроительство Божье: обрезание ставится выше субботы; оно не оставлялось ни в какое время. Итак, если обрезание отменено, то тем более суббота. Потому-то Павел не употребляете имени (обрезания), и говорите: «Берегитесь обрезания» (κατατομή). Не сказал, что обрезание худо, обрезание излишне, чтоб не поразить этих людей; но поступает благоразумнее: от предмета отводит, и выражение употребляете приятное, заботясь преимущественно о деле. К галатам же не так (пишет). Так как у них была великая болезнь, то (апостол) открыто и полновластно употребляете сечение (τομή): филиппийцам же, которые ничего такого не делали, угождает выражением. И тех и других опровергает, говоря: «Берегитесь обрезания, потому что обрезание – мы» (περιτομή) (Фил.3:3). Каким образом? «Служащие Богу духом и хвалящиеся Христом Иисусом, и не на плоть надеющиеся». Не сказал: исследуем то и другое обрезание, которое лучше, но даже первого не назвал по имени; что же говорит? Обрезание, то есть, сечение. Почему? Потому, что совершающие его не что иное делают, как только отсекают плоть. Когда это действие перестало быть законным, то оно – уже не что иное, как сечение и отсечение плоти. Следовательно (обрезание) он так называет или по этой причине, или потому, что покушались рассечь Церковь. И мы употребляем слово: сечение, говоря о тех, которые делают это ненамеренно, неосторожно и неискусно. Если же должно искать истинного обрезания, говорит (апостол), то найдете его у нас, «служащие Богу духом», т. е. служим духовно. 

2. В самом деле, скажи мне, что лучше, душа или тело? Очевидно, душа. Потому и то (плотское) обрезание не лучше, но это одно (духовное) и есть обрезание. Пока оставался прообраз, до тех пор справедливо применялось сравнение. «Снимите крайнюю плоть с сердца вашего» (Иер. 4:4). Так и в послании к Римлянам (апостол) отвергает обрезание, говоря: «Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренне таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве» (Рим. 2:28–29). Здесь же лишает его даже имени: не есть и обрезание, говорит. Прообраз называется так до тех пор, пока не пришла истина; когда же пришла истина, то уже не называется. Подобие мое бывает в живописи: если кто-нибудь набросал эскиз царя, то пока еще не наложены краски, не называют царем; когда же наложатся, то прообраз закрывается истиной и не виден, – мы тогда говорим: вот царь. При том (апостол) не сказал: обрезание есть в нас, но – «обрезание – мы», – и справедливо: это обрезание, состоящее в добродетели, и есть человек, оно-то есть истинно человек. О них же (иудеях) сказал не так, но – «берегитесь обрезания», – потому что они погибали и были нечестивы. Потом, показывая, что обрезание совершается не в теле, а в сердце, говорит: «не на плоть надеющиеся, хотя я могу надеяться и на плоть» (Фил.3:4). Что он выражает здесь словами: «надеяться», и – "на плоть"? Похвалу себе, дерзновение, важность. И хорошо присовокупил это. Если бы он, будучи из язычников, охуждал обрезание, и не обрезание только, но и тех, которые уже не во время принимают его, то показалось бы, что он нападает на него потому, что лишен благородного происхождения иудейского, не знал великих его преимуществ, и не имел в них участия; но когда он имеет участие и охуждает, то охуждает не потому, что не имеет участия, но потому, что не признает, – не по неведению, но вследствие совершенного знания. Смотри, что он говорит и в послании Галатам, будучи поставлен в необходимость высказать свои достоинства, (смотри) как вместе с тем показывает и смиренномудрие: «Вы слышали, – говорит, – о моем прежнем образе жизни в Иудействе» (Гал.1:13); и еще здесь: «Если кто другой думает надеяться на плоть, то более я» (Фил.3:4), и тотчас присовокупляет: «Еврей от Евреев». Не сказал этого прежде, но лишь после слов: «Если кто другой», показывая этим необходимость, показывая, что он для них сказал. Если и вы надеетесь, говорит он, «то более я». Говорю это теперь; иначе бы умолчал. Заметь легкость обличений: тем, что обличает безлично, дает им возможность уклониться от обличения. «Если кто другой думает надеяться». Хорошо сказал: "думает", – или потому, что они не имели такого надеяния, или потому, что надеяние их не было истинное надеяние, так как все было делом необходимости, а не свободной воли. «обрезанный в восьмой день» (Флп.3:5). Сперва выставляет то, чем особенно хвалились они – обрезание, потом – «из рода Израилева». То и другое показывало, что он ни пришелец, ни от пришельцев; из слов – «обрезанный в восьмой день» видно, что он не пришелец, а из слов – «из рода Израилева» видно, что он и от родителей не пришельцев. Но чтобы ты не подумал, что – «из рода Израилева» значит от десяти колен, то говорит: «колена Вениаминова»: следовательно из почетнейшего, потому что в уделе этого колена были участки священников. «Еврей от Евреев». Этим он показывает, что он не пришелец, но издревле от почтенных иудеев. 

Можно было быть и от Израиля, но не евреем от евреев, так как многие уже привели в упадок свой род и забыли свой язык, смешавшись с другими народами. Таким образом он показывает здесь или это самое (чистоту), или особенное благородство своего происхождения. «По учению фарисей». Далее переходит к тому, что было делом его свободной воли. Все вышесказанное было непроизвольно, не от него зависело быть обрезанным, быть от рода Израилева и от колена Вениаминова. Впрочем и в этом отношении он имел больше преимуществ, хотя в них участвовали многие. В чем же "более"? Конечно и в том, что он не пришелец, что он из почетнейшего колена, и издревле от таких предков, каких не многие имели. Но так как все это было непроизвольно, то он переходить к делам произволения, в чем видно это «более: по учению фарисей, по ревности – гонитель Церкви Божией» (Флп.3:6). Последние слова говорит он потому, что раньше сказанные недостаточно объясняют слово: "более". Можно быть и фарисеем, однако ж не великим ревнителем "по правде"; можно отваживаться на опасности и делать это по властолюбию, а не по ревности о законе, как и делали первосвященники; но он был не таков, «по правде законной – непорочный». Итак, если я, говорит он, превосходил всех и благородным происхождением, и ревностью, и нравом, и жизнью, то для чего я оставил эти высокие преимущества, как не для того, чтобы приобрести Христовы большие, и гораздо большие? Вот почему он присовокупляет: «Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою» (Флп.3:7). 

3. Павел отвергнул образ жизни, который так тщательно проходил, начавши с первого возраста, – столь благородное происхождение, столько опасностей, столько козней, труды, ревность, – и то, что прежде было выгодно, почел убытком, чтобы приобрести Христа; а мы для приобретения Христа не презираем и денег, но готовые лучше лишиться будущей жизни, нежели вещей настоящих, хотя они не что иное, как убыток. Действительно, если порознь исследовать все предметы богатства, то, скажи, не убыток ли они, требующий чрезвычайного труда, и не приносящий никакой пользы? Скажи мне, какая польза от многих и дорогих одежд? Какую получаем прибыль, когда надеваем их? Никакой, кроме только убытка, Почему? Потому, что и нищий в бедной и изношенной одежде, находясь на жару, ничем не труднее тебя переносит зной, даже гораздо легче, так как изношенная и при том одна одежда дает телу более свободы, нежели вновь сшитая, хотя бы она была тоньше паутины. К тому же по чрезмерному тщеславию ты носишь по две и по три одежды, часто еще и плащ, и пояс, и нижнее платье (άναξορίδας); а его и в одной одежде никто не осуждает, между тем он легче переносит зной. От этого-то, как мы видим, богачи потеют, а нищие ничего такого не терпят. Итак, если и бедная и ничего не стоящая одежда доставляет нищему ту же или еще большую пользу, а те при большей трате денег достигают того же, то не убыток ли это великое излишество? По отношению к пользе и употреблению, тебе не прибавилось от них ничего, а денег истрачено больше; употребляются же и служат они та кже. Ты, богач, купил (одежды), может быть, за сто золотых, либо и дороже, а бедняк – за малую серебряную монету. Видишь ли убыток? Но тщеславие не позволяет тебе видеть его. 

Хочешь ли, поговорим и о золотых уборах, которыми украшают коней и жен? Сверх других, богатство производит в людях и эту глупость. Одной и той же чести удостаивают и жен и коней; у тех и других украшение одно; и жены хотят блистать тем же, чем и упряжь и кожаные занавесы, за которыми возят их. Скажи, какая прибыль украшать мула или коня золотом? И что особенного получает твоя жена, обремененная такой тяжестью золота и камней? Но, говорят, золотые вещи не портятся. Напротив, и это случается весьма часто, как утверждают знатоки в этих вещах, – потому что в банях и во многих местах и камни и золотые вещи много теряют цены. Но пусть будет и так, пусть они нисколько не повреждаются: какая же прибыль от них, скажи мне? Что ж, если они выпадут и потеряются, не убыток ли это? Что ж, если они возбудят зависть и злоумышление, не убыток ли? Не убыток ли, когда они для нарядившейся не приносят никакой пользы, а между тем воспламеняют глаза завистников, и даже возбуждают грабителей? Скажи, не убыток ли, когда муж, имея право употребить их на дело, приносящее прибыль, не может этого сделать вследствие больших издержек своей жены, и бывает принужден терпеть голод и крайнюю нужду, а ее видеть в золоте? Деньги для того и называются вещами употребительными (χρήματα), чтобы мы употребляли их не как выписки золотых дел мастеров, но чтобы делали из них что-нибудь доброе. Итак, если тебе не позволяет этого пристрастие к золоту, то не убыток ли все? Кто не смеет пользоваться ими, как бы чужими, тот и не пользуется, и вовсе нет от них пользы. Что пользы и тогда, когда мы строим светлые и огромные дома, украшаем их колоннами, мрамором, галереями и балконами, и ставим всюду истуканы и статуи? Многие вызывают из этих истуканов и демонов; но мы не будем этого касаться. К чему и золотая кровля? Не такую же ли пользу доставляет она, как и тому, у кого скромный дом? Но, скажут, зато большое удовольствие. Да, но только на день или на два, не больше. Если и солнце не поражает нас, по привычке к нему, то тем более произведения искусства: мы занимаемся ими столько же, сколько и глиной. Что, скажи мне, придает изяществу дома множество колонн, красота статуй, и позолота стен? Ничего; это – дело только глупости, гордости, чрезмерного тщеславия и безумия. Из всего даже полезного нам должно иметь необходимое, а не излишнее. 

4. Видишь ли, что это (украшение) убыток? Видишь ли, что оно излишне и бесполезно? Если оно не доставляет ни большей пользы, ни удовольствия, – так как со временем производит пресыщение, – то не что иное, как убыток. Но тщеславие препятствует, не дает нам видеть этого. Так Павел оставил и то, что почитал выгодой, а мы не оставим и убытка для Христа? До каких пор еще будем привязываться к земле? До каких пор не будем устремлять взора на небо? Не видите ли, что старики вовсе не чувствуют прошедшего? Не видите ли, что умирают и в старости и в юности? Не видите ли, что еще при жизни лишаются имения? Зачем же прилепляемся к непостоянному? Зачем привязываемся к непрочному? До каких пор не будем заботиться о вечном? Чего бы не дали старики, если б им можно было избавиться от старости? Потому не крайнее ли безумие, что мы желаем возвратить прошедшую молодость, и готовы отдать все, чтоб сделаться моложе, а когда можно получить юность никогда не истирающуюся, при том юность с ее великим богатством, духовнейшую, не хотим пожертвовать и малого, но жалеем и того, что и в настоящее время вовсе бесполезно? Богатство не может избавить тебя от смерти, не сильно прогнать болезни и воспрепятствовать старости и всему тому, что необходимо и совершается по закону природы, и ты еще привязан к нему? Что за выгода, скажи мне? Не отсюда ли пьянство, объедание, неприличные и разнообразные удовольствия, изнуряющие вас более, нежели жестокие господа? Вот какую только выгоду можно получить от богатства, а другой никакой, – оттого никакой, что но хотим: а если бы мы захотели, то через богатство наследовали бы и самое небо. Поэтому богатство – хорошая вещь, скажут мне? Не от богатства это зависит, а от свободной воли владеющего им. А что это зависит от воли, ты увидишь вот из чего: небо можно наследовать и бедному. Бог, как я часто говорил, смотрит не на меру подаваемого, но на намерение подающих. И будучи бедным и подавая мало, можно получить все, потому что Бог требует того, что по силам; и ни богатство не ведет к небу, ни бедность к геенне, но к тому или другому ведет добрая или злая воля. Итак, исправим ее, восстановим ее, устроим ее, и все для нас будет удобно. Как плотник, железная ли у него будет секира или золотая, одинаково обделывает бревна, и даже лучше железной, – так и здесь: добродетель гораздо удобнее совершается при бедности. Ведь о богатстве говорит Христос: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божье» (Мф. 19:24). О бедности же ничего подобного не сказал, но говорит даже противное: «Все, что имеешь, продай и раздай нищим... и последуй за Мною» (Мк. 10:21), так как от свободной воли зависит последование за Ним. 

5. Итак, не будем убегать бедности, как бы зла, потому что она есть залог царствия: не будем также гоняться и за богатством, как бы за благом, потому что неблагоразумных оно губит; но во всяком состоянии, возводя взор свой к Богу, будем, как должно, употреблять блага, дарованные нам от Него, и телесную силу, и богатство, и все прочее. Неприлично нам, созданным Богом, употреблять эти блага на другое, а не для Создателя нашего. Он дал тебе глаза? Для Него и употребляй их, а не для дьявола. Как же употреблять для Него? Рассматривай Его творения, и прославляй Его, и не обращай взоров на женщин. Он дал тебе руки? Для Него и употребляй их, а не для дьявола; не на хищение и любостяжание, а на исполнение заповедей и на благотворения; простирай их в продолжительных молитвах и на помощь падшим. Он дал тебе уши? Для Него и употребляй их, а но для слушания шумных песен и срамных рассказов: «И всякая беседа твоя, – сказано, – в законе Вышнего да будет» (Сир. 9:20); и еще: «Бывай в собрании старцев, и кто мудр, прилепись к тому» (Сир.6:35). Он дал тебе уста? Пусть же не произносят они ничего неблагоугодного Ему, но поют псалмы, гимны, духовные песни: «Дабы оно доставляло благодать слушающим» (Еф. 4:29), в созидание, а не на разорение, на славословие, а не на злоречие, не на клеветы, но на все противное. Он дал тебе ноги для того, чтобы ты спешил не ко злу, но к добру. Он дал тебе желудок не для того, чтобы ты слишком наполнял его, но чтоб жил воздержно. Он вложил вожделение для деторождения, а не для блуда и прелюбодейства. Дал тебе ум не для того, чтобы ты хулил, не для того, чтобы поносил Его, но чтобы прославлял. Дал и деньги, чтобы мы употребляли их как должно; дал силу, чтобы и ее употребляли как должно. Дал искусства для поддержания жизни, а не для того, чтобы мы уклонялись от духовных занятий; для того, чтоб изучали искусства не пустые, но необходимые; для того, чтобы друг другу служили, а не козни строили друг против друга. Дал кров, но для того, чтоб он защищал только от дождя, а не для того, чтоб был украшаем золотом, а бедняк погибал бы с голоду. Дал одежды для того, чтобы мы прикрывались ими, а не тщеславились; не для того, чтобы на них много было золота, а Христос умирал бы нагой. Дал дом не для того, чтобы ты жил в нем один, но чтобы принимал и других. Дал землю не для того, чтобы ты, отделивши себе большую часть ее, тратил блага Божьи на блудниц, плясунов, актеров, флейтщиков и арфистов, но на алчущих и нуждающихся. Дал тебе море, чтобы ты плавал, чтобы не утруждался от путешествия, а не для того, чтобы ты исследовал глубины его и извлекал оттуда камни и т. п., не для того, чтобы ты занимался этим. 

Итак, для чего же, скажешь, камни? Скажи мне лучше ты, для чего камни, и почему они столь драгоценны? По внутреннему ли достоинству, или пользе? Но более полезны недрагоценные. Они по крайней мере годны для строения, а те ни к чему не годны; при том же они и крепче. Но, скажешь, драгоценные составляют украшение. Как? Это предрассудок. Белее ли они? нет, не белее самого белого мрамора, даже и не равняются ему. Крепче ли? Едва ли кто-нибудь это скажет. Быть может полезнее, больше? И этого нет. Почему же ими восхищаются? Не по чему другому, как по предрассудку. Если они не красивее, – так как найдем светлее и белее их, – если не полезнее, не крепче, то почему же так восхищаются? Не по одному ли предрассудку? Для чего же Бог дал их? Не Он дал, а ты почел их за нечто великое. А почему, скажешь, Писание представляет их важными? Оно говорит уже сообразно твоему понятию, подобно тому, как и учитель, разговаривая с дитятей, часто представляет важным, то, к чему хочет склонить его и привлечь. Что ты ищешь красоты в одежде? Надевай на себя одежду и обувь, этим украшайся, этим довольствуйся. «Суды Господни..., – говорит Давид, – вожделеннее золота и даже множества золота чистого» (Пс. 18:11); а о красивых одеждах сказал ли где-нибудь? Не полезны они, возлюбленные! Если б он были полезны, то Бог не повелел бы пренебрегать ими. А божественное Писание говорит приспособительно к нашему понятию, – и это дело человеколюбия Божья. Для чего же, скажешь, Бог дал порфиру, и тому подобное? Это – дело величия Божья. Он благоволил явить богатство Свое и в других вещах: так, Он дал тебе одну пшеницу; а ты приготовляешь многое – пироги, разнородные и разновидные пирожки, весьма вкусные. Впрочем, все это изобрело и тщеславие: тебе показалось, что это будет всего превосходнее. А если бы какой-нибудь чужестранец или сельчанин, не употреблявший их, видя, что ты ими восхищаешься, спросил тебя, почему ты восхищаешься, – что бы ты ответил? Что хороши на взгляд? нет. Итак, оставим такой предрассудок, и возлюбим непреложно истинное, а не то, что не существует, а лишь проходит подобно протекающей реке. Поэтому, прошу, поставим себя на камне, чтобы и избежать удобопревратного, и получить будущие блага, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь. 

---

Просмотров: 276

---